75 лет назад прошли испытания РДС-1, первой советской атомной бомбы. С этого события началась новая страница в международных отношениях — эпоха паритета.

По воспоминаниям научного руководителя советского атомного проекта И.В. Курчатова, на одном из торжественных мероприятий по поводу успешного испытания РДС-1 И.В. Сталин заметил: «Если бы мы опоздали с атомной бомбой на один-полтора года, то наверно «попробовали» бы её на себе».

О появлении у США нового оружия невиданной разрушительной силы руководство СССР знало ещё до того, как в июле 1945 года на Потсдамской конференции президент США Трумэн вскользь сказал об этом Сталину.

Работа над созданием собственного ядерного оружия в СССР велась под научным руководством академика Игоря Курчатова с ещё 1943 года, однако отставание от «союзников» было очень существенным, ведь наша страна в эти годы вела кровопролитную войну с немецким фашизмом. Однако учёные, занимавшиеся ядерной физикой всё довоенное десятилетие, хорошо понимали смертельную угрозу нового оружия. «Хотя использование энергии урана и связано с решением труднейших задач, опасность применения атомных бомб и энергетические перспективы атомных котлов настолько существенны для государства, что всемерное развитие работ по урану является настоятельно необходимым. Прошу Вас поручить рассмотреть вопрос о дальнейшем развитии этих работ», — писал И.В. Курчатов в мае 1944 года в документе на имя заместителя председателя Совнаркома СССР Михаила Первухина.

###SLIDER-photo
$image 240829 Курчатов.jpg

$source Игорь Васильевич Курчатов
$slide-end ###

Летом 1945 года жизненная необходимость для страны атомного проекта стала ещё более очевидной. По воспоминаниям, после разговора с Трумэном, Сталин дал указание Вячеславу Молотову (тогда — первому заместителю председателя Совнаркома СССР): «Надо переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы».

Всего несколько дней спустя США провели бомбардировку Хиросимы и Нагасаки — и ужасающую мощь бомб, стирающих с лица Земли целые города, увидел весь мир. Одной из главных целей этой варварской бомбардировки была демонстрация СССР своего военного превосходства. Отношения с бывшими «союзниками» ухудшались. Уже в конце 1945 года в США был принят «Totality» — план войны с СССР, предполагавший использование ядерного оружия. Один из первых среди двух десятков последующих…

Советскому Союзу было нужно собственное оружие, которое сделало бы невозможным «безнаказанный» ядерный удар со стороны США. По прогнозам американцев, оно могло появиться у нашей страны не ранее середины 1950-х годов.

С августа 1945 работы над созданием советской атомной бомбы ускорились. Впереди было ещё 4 тяжелейших года, за которые удалось сделать невозможное.

По мнению президента НИЦ «Курчатовский институт» и Политехнического музея Михаила Валентиновича Ковальчука, «мы сегодня живы и являемся одним из немногих суверенных государств только потому, что во время тяжелейшей войны руководством страны и частью научного сообщества были приняты правильные стратегические решения, которые переформатировали мир, сделали нас величайшей сверхдержавой. И сегодня наша страна остается независимой и великой несмотря на все попытки нас уничтожить».

Изделие №1

25 декабря 1946 года под руководством Игоря Курчатова был произведен пуск первого в Евразии ядерного реактора Ф-1. Это был важнейший первый шаг на пути к успеху.

В 1946 году при Лаборатории № 2 было создано специализированное КБ, задачей которого было создание «изделия №1» (так обозначалась атомная бомба). Местом расположения КБ стал «Арзамас-16» (Горьковская область, сейчас — Саров). Главным конструктором разработки «изделия» назначили Юлия Харитона, научным руководителем — Игоря Курчатова.

Перед КБ-11 была поставлена задача создать два варианта атомных бомб — плутониевую с использованием сферического обжатия и урановую с пушечным сближением. Приоритетным стал плутониевый проект.

Работы над «изделием» велись практически с нуля — начиная с проектирования его формы и размеров. Нужно было решать множество сложнейших конструкционных и материаловедческих задач, разрабатывать систему автоматики. Однако главной проблемой стало производство «начинки» заряда — плутония.

В соответствии с первоначальными планами, наземный взрыв заряда плутониевой бомбы предполагалось провести до 1 января 1948 года. Однако к этому времени, несмотря на все усилия, удалось лишь построить здание для будущего первого промышленного реактора (А-1 на Комбинате№ 817, он же — НП «Маяк», Озерск, Челябинская область). Пуск А-1, получившего имя «Аннушка», осуществил Игорь Курчатов в июне 1948 года. Необходимое для заряда количество плутония (около 10 кг) наработали к лету 1949 года.

К этому времени в КБ-11 были готовы все основные элементы конструкции бомбы. 15 июня Игорь Курчатов и начальник Первого главного управления (ПГУ) Борис Ванников направляют руководителю Спецкомитета Лаврентию Берии записку, в которой сообщают: создание атомной бомбы завершено.

Официальное название «изделия №1» «РДС-1» (Реактивный Двигатель Специальный) было утверждено специальным постановлением правительства. Правда, распространена и другая расшифровка, которую приписывают Юлию Харитону — «Россия Делает Сама».

###SLIDER-photo
$image 240829 РДС-1.jpg

$source РДС-1
$slide-end ###

Полигон

Решение о строительстве специального полигона для испытания атомного заряда и изучения последствий взрыва было принято в 1946 году ещё до пуска реактора Ф-1. Первому заместителю начальника ПГУ Авраамию Завенягину было поручено к 1 декабря дать предложения о месте и сроках сооружения полигона и кандидатуре его начальника.

Место для испытаний подбирали тщательно, с учётом природных условий, заселенности территорий, возможностей для строительства и других характеристик. В итоге был выбран Семипалатинский полигон в Казахской ССР — участок пустынной степи. Рельеф позволял проводить ядерные взрывы под землей, в том числе в штольнях и скважинах. Территория получила название «Учебный полигон № 2».

«Было очевидно, что заброшенность территории создаст значительные затруднения для строительства и эксплуатации полигона, так как поблизости совершенно отсутствовали источники энергоснабжения, транспортные коммуникации, средства связи, производственная база. Но доводы безопасности были определяющими при выборе площадки», — вспоминал служивший на полигоне инженер-полковник Иван Рыжиков.

Обустройство полигона длилось два с половиной года. Причём за это время нужно было подготовить не только площадку, но и кадры — не менее сотни специалистов с высшим военно-техническим образованием. Для обслуживания полигона и обеспечения испытаний в 1948 году была сформирована воинская спецчасть, которую расположили в Звенигороде на территории бывшего монастыря. Подготовкой специалистов руководил замдиректора Института химической физики (ИХФ АН СССР) Михаил Садовский, назначенный научным руководителем полигона. Отношение к подготовке — самое серьёзное. Например, лекции для офицеров читали директор ИХФ Николай Семенов (будущий нобелевский лауреат) и другие ведущие учёные.

Подготовка испытательной площадки завершилась 17 августа 1949 года — после технической экспертизы металлической башни высотой 37,5 метра, на которую предстояло установить бомбу.

Дата и состав ответственных за испытания были определены особым постановлением Спецкомитета: «29—30 августа 1949 года на Полигоне № 2… Назначить научным руководителем испытания — академика И.В. Курчатова, заместителем научного руководителя испытания — Ю.Б. Харитона (по конструкторским и научным вопросам испытания)».

###SLIDER-photo
$image 240829 Башня.jpg

$source Башня для установки бомбы на полигоне
$slide-end ###

День Ч

12 августа из Арзамаса-16 в Семипалатинск выехал спецпоезд. Перед ним пустили два поезда прикрытия, сзади — ещё один. Двигались преимущественно ночами, станции остановок закрывались и «зачищались» от всех посторонних. «Груз» сопровождала группа сотрудников КБ-11; руководил доставкой А.П. Завенягин. Заряд прибыл на полигон 21 августа.

Подготовительными работами на месте испытаний руководили Курчатов, Завенягин и Садовский. «Работа идёт круглосуточно. Курчатов и Завенягин лично следят за всеми приготовлениями. Их обоих можно видеть то на месте будущего взрыва, то в помещениях сборки узлов бомбы, то в бетонированных блиндажах-лабораториях», — писал о тех событиях сотрудник Лаборатории №2 Игорь Головин.

«Мне посчастливилось быть участником наблюдений и исследований уникального события. Я был самым молодым в этой группе: мне было 28 лет… Игорь Васильевич накануне испытания «изделия» был очень строг, не улыбался, был глубоко сосредоточен в своих размышлениях. Мы пытались разгадать по взгляду и характеру поведения, что думает Борода об успехе и последствиях предстоящего исторического эксперимента. Иногда можно было увидеть Ю.Б. Харитона, но и он был непроницаем. Однако, без сомнения, чувствовалось, что всё идет нормально, по строго установленному графику и с уверенностью в успехе», — рассказывал участник испытаний радиохимик Яков Докучаев.

К 26 августа были собраны два заряда (боевой и резервный), проведена контрольная проверка всех узлов изделия. Вечером 28 августа на полигон прибыли члены специального комитета — Л.П. Берия, М.Г. Первухин, В.А. Махнев. Ранним утром 29 августа «изделие №1» было установлено на испытательной башне.

«Осталось 20 минут. Всё внимание сосредоточено на стальной башне… В этом итоговом сооружении сконцентрирован труд сотен тысяч людей, которые трудились днём и ночью в течение четырёх лет, — вспоминает Яков Докучаев. — Осталось 15 минут. Терпеливое ожидание, тихие переговоры между ближайшими сотрудниками… Осталось 5 минут. Все молчат, погруженные в свои мысли, в ожидании событий, наблюдений… Готовность 1 минута. Надели тёмные очки и ожидаем. Взрыв!».

###SLIDER-photo
$image 240829 Взрыв.jpg

$source Взрыв РДС-1
$slide-end ###

«Мы увидели страшную картину... На том месте, где была башня, поднимался в облака огромный пылегазовый столб. Ослепительные лучи солнца падали на землю через огромных размеров отверстие — взрыв отбросил плотный слой облаков далеко в стороны. Чудовищная сила продолжала разгонять дождевые тучи, а газовый столб над местом взрыва ушёл в небо», — делился впечатлениями другой участник испытаний, сотрудник КБ-11 Виктор Жучихин.

30 августа на имя руководителя советского государства был направлен отчет: «Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива в итоге 4-летней напряжённой работы Ваше задание создать советскую атомную бомбу выполнено… Атомный взрыв зафиксирован с помощью специальных приборов, а также наблюдениями непосредственно участвовавших в проведении испытания».

После успешных испытаний свыше 800 участников советского атомного проекта, научные, инженерно-технические и руководящие работники, получили высокие государственные награды. Это был только первый этап, за которым последовало уже развитие «мирного атома».

###SLIDER-photo
$image 240829 Правда.jpg

$source
$slide-end ###

От первого лица

Юлий Борисович Харитон (научный руководитель КБ-11 (Арзамас-16»), главный конструктор РДС-1)

— Я поражаюсь и преклоняюсь перед тем, что было сделано нашими людьми в 1946—1949 годах. Полуголодная и только что вышедшая из опустошительной войны страна за считанные годы разработала и внедрила новейшие технологии, наладила производство урана, сверхчистого графита, плутония, тяжёлой воды… Через четыре года после окончания смертельной схватки с фашизмом наша страна ликвидировала монополию США на обладание атомной бомбой. Через восемь лет после войны СССР создал и испытал водородную бомбу, через 12 лет запустил первый спутник Земли, а ещё через четыре года впервые открыл человеку дорогу в космос.

Ефим Павлович Славский (на момент испытаний — заместитель начальника ПГУ, директор и главный инженер ПО «Маяк»):

— У нас родилось исключительной теплоты братское сотрудничество между академиком Игорем Васильевичем Курчатовым и академиком-конструктором Сергеем Павловичем Королёвым. Игорь Васильевич руководил работами по созданию ядерного оружия, Сергей Павлович — ракетоносителей к ним. И мы создали ту мощь, из-за которой считают нашу страну, наряду с Америкой, сверхдержавой мира.

Взрыв, сохранивший мир